ОКОШКО moeokoshko.narod.ru
До обеда ещё целый час, и заняться вроде как опять нечем. В таких случаях некоторые замечают: - "У нас есть занятие, мы ждём". Но ожидание всегда утомительно.
Но тут со двора доносится крик: - "Серёга, выходи!" Это Колька пришёл. Я торопливо подхватываю уже отрезанную бабушкой большую поджаренную горбушку и бегу во двор. "Пошли земляных ос ловить" - с ходу выдаёт предложение Колька. Я протягиваю ему половинку горбушки, но он отмахивается: - "Только что такую же съел с молоком". Приходится засунуть эту половинку в карман и объяснить Кольке, почему я не хочу сегодня идти ловить этих самых "земляных ос". Ведь идти нужно на край села. Теперь то я знаю, что этих насекомых зовут "Сколия гигантская", но тогда мы их называли просто земляными осами. Они постоянно рыли норки в мягком песчаном грунте на окраине села. Внутри каждой обычно находился маленький мешочек с капелькой мёда. Из-за этого мёда мы их и ловили. Я, правда, всегда опасался этих больших, почти в пять сантиметров длинной, насекомых. Да и жалко было их убивать из-за капельки мёда.
Колька вполне удовлетворён моим объяснением, но у него сегодня много идей: - "Тогда пошли солодку копать". Этот вариант мне кажется более приемлемым, тем более что идти никуда не нужно. Вон они, заросли этой солодки, через дорогу, на пустыре. Поскольку мы считаемся "рыбаками" то нам уже положено иметь в кармане складной ножик с металлической ручкой за 40 копеек. Мы выстругиваем себе по палке-копалке и приступаем к добыче "лекарственных корней". В песчаной почве копается легко, даже такой импровизированной "лопатой". А иногда просто выдёргиваем растение руками, хотя и не всегда получается вместе с корнем. Тем же ножичком очищаем их по возможности от земли, песка, коры и тут же съедаем. Считается что глициризин, находящийся в корнях "солодки голой" в 50 раз слаще сахара, правда, несколько отдаёт аптекой. Поэтому уже через полчаса наше занятие нам надоедает, и мы находим себе новое. Своими ножичками фигурно вырезаем кору на ивовых прутиках. Клеточками, колечками, спиралями и полосочками. На наш взгляд получается очень красиво. И тут я вижу подъезжающего к дому деда, бросаю своё занятие и бегу встречать, на ходу выкладывая все новости: - "Бабушка хлеб печёт, мы рыбы купили, никто ещё не приехал". "Да они после двух должны приехать, автобус в два из Кизляра" - отвечает дед, привязывая поводья своего Орлика к штакетнику. "После обеда поеду встречать" - добавляет он и направляется к обеденному столу в саду под яблоней. Дед работает в колхозе объездчиком, объезжает колхозные поля и сады и никому не разрешает там ничего брать. Поэтому ему положен конь. Обычно это Орлик - молодой и несколько упрямый конь. Сейчас он притомился и стоит в тени акации, полуприкрыв глаза и лениво отмахиваясь от мух и слепней. А тут я со своим: - "Деда, можно мне покататься?" "На улицу не выезжай" - выдаёт дед на ходу. Но двор большой, и на нём вполне можно покататься. Но катать кого-то Орлику совсем не хочется, хотя он всё-таки шагом начинает возить меня по двору. Через некоторое время, пообедав, во двор выходит дед и замечает: - "Ты казак, чи ни? Шо ты шагом ездишь? А ну пускай его рысью". "Да он устал и даже шагом ехать не хочет" - отвечаю я. "А ну, на плётку, сейчас пойдёт". Но бить Орлика плёткой мне жалко, хотя и огорчать деда не хочется. Поэтому я срываю ивовый прутик и слегка ударяю коника по крупу. Но тот видимо решил проучить нахального пацана и сходу срывается в галоп. Ноги мои не достают до стремян, меня нещадно бьёт по заду седло, но я крепко сжимаю в одной руке повод, а другой пытаюсь ухватить коня за шею. Вот уже ворота рядом, я зажмуриваюсь, но перед самыми воротами Орлик внезапно останавливается, затормозив всеми четырьмя копытами. Я лечу через его голову в закрытые ворота, но уздечка намертво зажата в руке. Поэтому, перекувыркнувшись, я сначала повисаю на ней, а потом падаю задом на землю, подняв облачко пыли. Орлик выдаёт нечто вроде: - "И-и хо-хо, пфру". Дед уже бежит мне на выручку со своей плёткой. Но я быстро прихожу в себя и становлюсь на защиту Орлика: - "Деда, не бей его, я сам виноват, слишком сильно его ударил, вот и не удержался в седле". Дед всё-таки несколько раз замахивается на коня плёткой со словами: - "У, холера, бодай тоби, чуть не вбыв пацана". Орлик испуганно шарахается, делает испуганные глаза и одновременно скалит зубы. Его шутка удалась. Я подтягиваю штаны, отряхиваю их от пыли и обнаруживаю в кармане недоеденную горбушку. Сдуваю прилипшие к ней соринки и протягиваю на ладошке Орлику. Тот сначала отпрянул, но ноздри уже зашевелились, учуяв запах свежего хлеба. Осторожно губами берёт с ладони горбушку и с хрустом начинает жевать, изредка взмахивая головой. Вроде как благодарит. Я глажу его по морде, кажется помирились.
А дед уже поправляет подпругу и садится в седло. Он отпросился в правлении на послеобеда. Поедет на Орлике встречать гостей к "грейдеру" (отсыпанную щебнем дорогу), по которому в два часа будет идти проходящий автобус.
А меня зовёт обедать бабушка. Пока я катался, борщ почти остыл. И свежий "кофе" с молоком из поджаренных и размолотых ячменных зёрен тоже остывает.
12.03.07
После обеда я сразу устраиваюсь на лавочке у плетня, чтобы первым встретить гостей. Время идёт медленно, и никого пока не видно. И вдруг слышу во дворе громкие возгласы. Бабушкин голос, отца и ещё чей-то. Оказывается отец с дядей Лёшей уже там. Дедушка их встретил на "грейдере", но они покидали свои пожитки ему на бричку, а сами отправились домой пешком "напямки". Так всего три километра через колхозный сад и наш огород вместо шести по дороге в объезд. Скоро подъехал и дед вместе с сумками. И на ворохе соломы на его бричке ещё сидела мама и двое моих тётушек. Двор сразу наполнился возгласами и восклицаниями. Бабушка прямо светилась от счастья, держала дядю Лёшу за руку и никуда не отпускала. Да он пока никуда и не рвался, рассказывая обо всём сразу. И как шли по саду, и как ехали в автобусе, и как в Москве, и как в Гаване.
А дед, как всегда с серьёзным видом повёл отца в хлев, где с утра блеял молодой барашек, он же "праздничный обед". Я хотел успеть везде, но из хлева меня турнули: - "Нечего тебе здесь смотреть", и я уселся со всеми за столом в саду, слушать рассказы дяди. Но он вдруг хлопнул себя ладонью по лбу, принёс свой чемодан из дома и начал раздавать подарки. Женщинам какие-то лёгкие полупрозрачные платья, босоножки, бабушке большой белый платок "с розами", отцу модные туфли фирмы "ЦЕБО", деду кожаные сапоги и комплект армейского обмундирования, которое он со времён войны обычно предпочитал "цивильной" одежде. Ну а мне настоящий китайский фонарик на три батарейки и большим отражателем (мечта любого пацана!) и коробок кубинских спичек. Пока было светло и без фонарика, а спички были смешными, в плоской картонной коробочке. Вместо дерева - сделаны из свёрнутой в трубочку серой бумаги, и зажигались через одну. Дядя уверял что на Кубе они зажигаются нормально, наверное климат здесь для них неподходящий.
Скоро подошли и отец с дедом. Они уже управились с барашком и принесли большой кусок мяса, который бабушка тут же большими кусками стала крошить на сковородку. Ещё что-то было замариновано для шашлыка, а кости остались для наваристого бульона.
А бабушка уже резала хлеб большим ножом, прижав булку к груди, и давала распоряжения дочерям насчёт свежих огурцов, квашеной капусты "и борщ вон ещё не остыл в большой кастрюле". Дядя тут же из своего чемодана достал бутылку настоящего кубинского рома с завинчивающейся пробкой. Все стали с интересом её рассматривать, даже мне разрешили. Отец попытался её разлить по "стопочкам", но как-то у него это не сразу получилось. Бутылка делала один "бульк" и больше из неё ничего не вытекало. Дядя со смехом стал рассказывать, что этот "бульк" у них норма выпивки. А отец с удивлением смотрел в стакан, в котором не было налито и на треть (а края зачем?). Наконец не мудря, он ножом выковырял из горлышка это хитромудрое приспособление и разлил "по нормальному". Мне очень хотелось попробовать этого диковинного напитка, но мне даже лизнуть не дали. Правда мне достался этот самый дозатор, а бутылку с завинчивающейся пробкой забрала бабушка "под масло". Отцу всё-таки интересно: - "А как же вы там вот так каждый раз мучились, разливали?" Дядя смеётся: - "Да нет, эту ерунду мы там не пили. Там в аптеках, в больших бутылках с черепом и костями продаётся нормальный медицинский спирт. Местные его не пьют и даже удивлялись, зачем нам столько спирта. Мы отвечали что раны мол лечить, нанесённые американскими агрессорами".
И вот на стол подаётся "свежатина" прямо в большой чугунной сковородке и дядя достаёт из своего бездонного чемодана нормальную русскую водку. Но дед его останавливает: - "То оставь на лекарство, а мы лучше винца выпьем". И с литровой баночкой спускается в свой погребок, где у него хранятся несколько бочонков вина. На этот раз даже мне налили немного в маленькую рюмочку. Впрочем, мне этого было вполне достаточно. Ещё немного поев, я прилёг на соседний топчан, прижимая к груди свой фонарик. И сквозь дрёму ещё долго слушал нескончаемые рассказы за столом вокруг керосиновой лампы. О пальмах, бананах, сахарном тростнике, синем океане, минных полях и каких-то диверсантах. Пока сон совсем не сморил меня.
04.04.07
Следующая страница