ОКОШКО moeokoshko.narod.ru
Воспоминания детства обычно навсегда остаются у нас в памяти, и беззаботное детство мы зачастую считаем самым счастливым периодом жизни.
В детстве, почти каждый год родители отправляли меня на всё лето к бабушке. Бабушка с дедом жили в небольшом селе, точнее даже хуторе под Кизляром. Две улицы, покрытые толстым слоем пыли, высокие акации с обеих сторон и небольшие домики с незатейливыми палисадниками за невысоким штакетником. По большому двору бродят куры, в углу роет землю пятачком большая свинья с дюжиной маленьких поросят. А вечером ещё придут гуси, десяток овечек и большая, важная корова с печальными глазами. А дальше за двором большой сад. Под большой старой яблоней стоит сбитый из досок большой стол. И когда приезжал ещё кто-то из родни (у бабушки было семеро детей) мы вечером собирались за этим столом, зажигали керосиновую лампу (электричество было только в доме), а дедушка спускался с графинчиком в винный погребок. И начинались разговоры обо всём на свете. Я сидел в углу стола, положив голову на руки, и старался чтобы меня не заметили и не прогнали спать. Хотя несносные комары уже искусали все ноги.
Здесь же в саду под абрикосовым деревом стояли две самодельные деревянные кровати-топчаны с марлевым пологом на них от "кровососов". И, когда застолье заканчивалось, каждый из приехавших старался занять одну из кроватей, хотя в доме хватало места. Мои дяди и тёти, да и мой отец тоже, выросли в этом доме, но сейчас жили в больших городах, и ночевать на свежем воздухе в саду для них уже давно стало экзотикой. И вот уже на небе яркие звёзды и стрёкот цикад доносится со всех сторон. А лягушки, живущие в оросительной канаве, там за садом и виноградником, наоборот стихают. Видимо тоже спят.
А утром первой встаёт бабушка, ещё затемно, наверное, даже раньше петухов. Я слышу её ворчание и охи за стенкой. Потом скрипит входная дверь, бабушка пошла доить корову. Я никогда не любил спать долго по утрам, поэтому, покрутившись немного, одеваю свои короткие штанишки и тоже выхожу во двор. Дед ворчит вслед: - "И куда ты идешь? И шо ты там будешь робить?" А я просто сижу на крыльце и смотрю, как бабушка доит печальную корову. Корова что-то жуёт (она постоянно что-то жуёт) и протяжно вздыхает. А струи молока ударяют в стенки подойника "дзынь-дзынь". Во дворе прохладно, я обнимаю коленки руками, на улице виден утренний туман и по всему селу кричат петухи и изредка взбрёхивают собаки.
Вот бабушка идёт с ведром назад и наливает мне полную кружку тёплого, с шапкой пены молока. И отрезает краюху хлеба. Хлеб она тоже печёт сама один раз в неделю в большой русской печке. И даже через неделю хлеб хоть и подсохший немного, но по-прежнему вкусный и душистый.
И день начинается. И за этот день в детстве можно сделать больше чем за месяц в более зрелом возрасте.
05.02.07
И вот уже на улице слышится мычание коров и щёлканье кнута. Пастух собирает общественное стадо. Впереди грозно шагает большой чёрный бык с кольцом в ноздрях. С этим кольцом он похож на вождя африканского племени, как их рисуют в карикатурах. Бык косит по сторонам глазами и дышит с сопением. Хозяйки торопливо выгоняют на улицу своих Милок, Апрелек, Зорек и они сразу вливаются в общий поток. Позади идёт пастух в сапогах, фуражке и засаленном пиджаке. Сбоку у него висит тряпичная котомка с обедом, а в руках длинный кнут, сплетённый из кожаных ремешков, которым он громко и ловко щёлкает. Это только кажется, что основная работа пастуха это сидеть на бугорке и играть на свирели. На самом деле это тяжёлый труд. В 1944 году моему отцу было 17 лет. Дед уже три года воевал, и взрослых мужчин в селе уже не осталось. Отец пас колхозное стадо. И вот поздней осенью две коровы забрели на пруд и провалились под ещё тонкий лёд. Отцу грозило 10 лет лагерей и председатель колхоза, недавно вернувшийся с фронта без руки, честно ему сказал: - "Иди-ка ты лучше в армию, Иван. Может там уцелеешь". Так что в руках у пастуха вовсе не свирель, а длинный кнут, которым при необходимости можно отбиться и от волков.
Следом за коровами идёт стадо телят. Их пасут отдельно и стараются, чтобы с коровами они нигде не встречались. Иначе всё село вечером останется без молока. У многих телят на шее позвякивают колокольчики, а у некоторых болтается на верёвочке детский стоптанный башмачок. Своего рода оберег. Одни телята жалобно мычат и никуда идти не хотят, другие весело скачут и пытаются боднуть соседей маленькими рожками.
А следом за телятами идёт стадо овец. Впереди важно вышагивает козёл с бородой и длинными рогами. В козах меня всегда поражали их жёлтые глаза, с не круглыми и даже не овальными, а какими-то прямоугольными зрачками. Немного похожи на змеиные. Ну а за козлом идёт мекающее и бекающее стадо овец, правильнее будет сказать отара. На боках у овец разноцветными красками нарисованы инициалы хозяев. Ягнята стараются в толпе не потерять свою мамку. Те, в свою очередь, подают голос, и шуму от них даже больше чем от телят. Овца, наверное, самое глупое животное на свете. Даже поговорки это подтверждают. "Туп как баран". "Как баран на новые ворота". И это действительно так. Однажды пастух (он же чабан) пригнал овец с другой стороны села. Там их пас и так ему было удобнее. Обычно овцы, завидев свои ворота, сразу отделяются от общего стада и самостоятельно заходят. На этот раз ни одна овца не нашла своего дома. Хотя и ворота и дом были теми же, но они были расположены с другой стороны. И даже те, которых хозяева насильно заталкивали в эти самые ворота, вырывались и снова бежали на улицу. Пришлось пастуху идти с ними до конца села, а там развернуться и идти привычным путём. После этого все сразу узнали свой дом и свои ворота.
Но утро ещё не закончилось. Последними со двора выходят гуси. Их никто не пасёт. Вместе с гусятами они сами бредут куда-то "гуськом", где-то пасутся целый день, а вечером сами возвращаются домой. И, похоже, ума у них побольше, чем у баранов.
Наконец-то вся эта мычащая, блеющая и гагакающая толпа прошла по улице за околицу. Пора и мне выходить. Мы сегодня с другом Колькой Роговым собрались на рыбалку.
Хватаю удочку, лезу под крыльцо за банкой с червяками, и … Вот огорчение. Какая-то ушлая курица уже успела их найти раньше меня. Банка перевёрнута, земля высыпана, и копать новых нет времени. Вот-вот взойдёт солнце. Бегу к Кольке, он живёт через дом. Тоже приехал к бабушке на всё лето и сейчас торопливо допивает молоко. "Колька! Колька!" - кричу я. "У тебя червяков много, а то моих куры склевали"? "Хватит на двоих, пошли". И мы трогаемся.
06.02.07
Сначала идём по пыльной улице, старательно обходя коровьи лепёшки, потом выходим за околицу. На мне короткие, до колен коричневые штанишки и предмет зависти всех местных мальчишек - сшитая мамой зелёная вельветовая курточка-"ковбойка". На Кольке чёрные сатиновые шаровары на резинке и клетчатая рубашка. Головных уборов мы никогда не одевали, поэтому к концу лета почти все пацаны становились "соломенными" блондинами от жаркого солнца. По обеим сторонам дороги растут кусты тёрна и серебристого лоховника. Но они поспеют только к сентябрю. Да и некогда нам, позади уже встаёт красное солнце.
Идём быстро, и минут через 20 появляется пруд. Ближний, пологий берег его усеян коровьими следами, сюда пригоняют стадо на водопой. Идём к дальнему берегу, где высятся толстенные старые тополя "белолистки". Они встречают нас тенью и тихим шелестом. Наскоро разматываем и забрасываем удочки, не забыв плюнуть на червяка. У меня кроме удочки в кармане лежит ещё донка, которую мы обычно называли "закидушка". Она же главная моя надежда на хороший улов. Забрасываю и её. Рыба что-то клюёт плохо. Чаще шустрые уклейки просто "обклёвывают" червяков, которых у нас и так немного. Неожиданно Колька толкает меня кулаком в бок с шёпотом: - "Закидушка!" Действительно, леска натянута и ходит из стороны в сторону. Точнее это даже не леска, а тонкий кручёный хлопчатобумажный (капрон был дефицитом) шнур. Бросаем удочки, бежим к закидушке. Я начинаю осторожно вываживать рыбу. А она мечется из стороны в сторону, и идти к берегу не хочет. В ухо шепчет Колька: - "Уйдёт, уйдёт!" Но, после нескольких минут борьбы, всё-таки рыба выходит на мелководье. Не выдержав, Колька бросается в воду с криком: - "Сейчас я её на берег, а то уйдёт!" Совместными усилиями мы вытаскиваем на траву большого сома. Теперь я понимаю, что в нём было не более 50 сантиметров росту, но нам он показался большим. По крайней мере, по сравнению с уклейками. У сома большой рот с мелкими зубками по всей пасти, длинные усы и длинный плоский хвост как у головастика. Да и сам он похож на головастика, только крупнее. Сом смотрит на нас маленькими глазками и астматически разевает рот.
Я оглядываюсь на наши удочки и в свою очередь толкаю Кольку в бок: - "Колька, твоя удочка!" Его удочка плавает метрах в десяти от берега. Видимо клюнула приличная рыба, а потом сошла. Быстро сняв штаны и рубаху, он кидается в воду выручать удочку. Вот вода ему уже по шею, а до удочки ещё метра три. Плаваем мы с ним неважно, и он не рискует оторваться ото дна. Меня осеняет: - "Бери мою закидушку и бросай. Зацепится - подтянешь". Так он и поступил, и вскоре выходил на берег с удочкой и моей закидушкой. По пути на крючок этой закидушки каким-то образом прицепилась ракушка-перловица. В голодные тридцатые годы эти перловицы спасли жизнь моей маме и всей её семье, но сейчас она нас не интересовала. Отцепив от крючка, мы бросаем её обратно в воду.
За всеми этими событиями не замечаем, как солнышко куда-то скрылось. Поднимаем голову к небу только тогда, когда там прогремел гром, и с неба посыпались крупные капли летнего дождя. Правда, это нисколько не застало нас врасплох. У ближайшего тополя возле самых корней огромное дупло, больше похожее на пещеру. Уже кто-то пережидал здесь непогоду, и даже внутри разжигал костёр. Теперь древесина внутри покрыта копотью и местами обгорела. Прячемся в дупле, стараясь не сильно прижиматься к стенкам. Ещё хватит места чтобы разжечь костёр у входа, но спичек у нас нет, спички нам пока не положены, поэтому обходимся без костра. Неожиданно замечаем, что наш сомик, почувствовав поддержку "сверху", довольно шустро ползёт по мокрой траве к воде. Колька выбегает под дождь и с криком: - "Не уйдёшь, гад!", хватает его за хвост и ударяет головой об землю. Затем возвращается со словами: - "Чуть не ушёл". А мне жалко эту бессловесную тварь. Хоть и неразумный он, да и жить ему осталось не больше часа.
Летние дожди проходят быстро, и вот туча ушла и в небе снова солнышко, хотя крупные капли, стекая с листвы, ещё шлёпают по нашим спинам. Похоже, рыбалка закончилась. Кругом мокрая трава, и из перевёрнутой с суматохе банки расползаются последние червяки. Сматываем удочки, закидушку, собираем улов. Я цепляю сома на длинный ивовый прут. Нести в руках его будет неудобно, поэтому заплетаю прут в кольцо и вешаю на конец удочки, лежащей на плече. Колька на такой же прутик нанизывает остальной наш улов - пару плотвичек и несколько уклеек. Он явно расстроен: - "Наверное крупная рыба была, которая удочку утащила". "Ничего" - утешаю его я: - "Твоей кошке на обед хватит". "Здесь и мне хватит" - улыбается он.
Ещё раз осмотрев место, не забыли ли чего, трогаемся к дому.
07.02.07
После недавней грозы воздух чист и прохладен, ещё немного пахнет озоном. Кратковременный дождь смыл всю пыль с листвы и прибил её на дороге. Но грязи нет. Песчаный грунт быстро впитал всю влагу. Колька шлёпает босыми ногами, я же иду в сандалетах из опасения наступить на какую-нибудь колючку.
За обсуждением событий сегодняшней рыбалки подходим к околице села. Идущая навстречу женщина улыбается нам: - "Рыбачки идут с уловом. Молодцы ребята". Мы здороваемся в ответ и важно проходим мимо.
Возле Колькиного дома ненадолго расстаёмся.
- Завтра ещё пойдём на рыбалку?
- Не знаю, наверное, не получится. Завтра дядька должен приехать, и возможно родители. Пойдём лучше сегодня после обеда на Давыдовку купаться. Там договоримся.
- Хорошо, давай часа в три.
На том и расходимся.
Подхожу к своему дому. Дедушка как раз приехал на обед верхом на коне. Ускоряю шаг ему навстречу.
- Деда, я рыбу поймал. Смотри какой сом.
- О-о молодец, сейчас мы его поджарим и пообедаем.
Но бабушка совсем не разделяет нашего оптимизма.
- Та хиба то рыба? То же сом! Он жабами питается. Я его и в руки не возьму и сковородку не дам поганить!
Я сильно расстроен, но дед отступать не намерен. Он прошёл две войны и может есть всё что угодно. И даже без хлеба.
- Ну, в тебе ж там е старая сковородка? Дай нам её, мы сами приготовим.
Бабушка недовольно полезла куда-то под печку, долго там гремела посудой, и, наконец, выдала нам старую чугунную сковороду со словами: - "А ножик тоже не берить! Им потом хлеб резать".
Но дедушка уже достаёт из кармана армейских галифе самодельный складной нож на кожаном ремешке. У сома нет чешуи, чистить его не нужно. Поэтому дед сразу отрезает большую голову, плоский хвост и выгребает потроха. Подаёт мне на старой газетке со словами: - "Отнеси кошке". Я с сожалением смотрю на то, что осталось от моей "большой" рыбы и стараюсь не видеть, чем сегодня позавтракал сом. А дед оставшуюся часть рыбы делит на четыре куска и, немного присолив и обваляв в горсти муки, кидает на уже горячую сковородку, смазанную подсолнечным маслом.
Для приготовления пищи летом, в саду, рядом с обеденным столом, сложена небольшая печь с чугунной плитой. Очень простой конструкции с небольшой трубой, увенчанной старым ведром без дна. Это ведро сверху частично прикрывает железная заслонка - "регулятор тяги". От солнца и дождя прикрывает небольшой полотняный навес.
Минут через десять мы с дедом уже едим жареную рыбу. Едим прямо со сковородки, складывая аккуратно горкой косточки на край стола. Мне она кажется очень вкусной. Дед тоже хвалит: - "Добра рыба. Только сазан вкуснее. В следующий раз лови сазана". Я обещаю сазана поймать обязательно.
В конце нашей трапезы к столу всё-таки подходит бабушка. Наливает нам по кружке компота - "узвара" из свежих вишен. Брезгливо берёт в руки сковородку, и наскоро сполоснув, уносит куда-то.
Дед собирается снова на работу, а я ложусь на топчан под абрикосом. Можно часок полежать, смотреть на плывущие в синем небе облака и слушать стрёкот кузнечиков. А впереди ещё полдня и тёплый летний вечер.
11.02.07
Следующая страница